Вс. Рождественский

ПЕРВАЯ ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА (1837) 
«Расскажите, деда! Слышал много, 
А не знал, какой она была, 
Первая железная дорога 
С Питера до Царского Села?»

«Правда, внучек, — первая в России... 
Только поначалу не для нас. 
Помню, дед мой в годы молодые 
Видел это чудо — и не раз.

В страхе были от него старушки, 
Но весьма одобрил высший свет. 
(Жаль, что Александр Сергеич Пушкин 
Так и не успел купить билет!)

На платформы ставили коляски, 
Отпрягая рослых лошадей, 
И по рельсам, без толчков и тряски, 
Мчался поезд — кошки не быстрей.      

Все дышали копотью угарной 
И чихали истово, до слез. 
Впереди с трубою самоварной 
Сыпал искры низкий паровоз.

Мужики смотрели вслед, суровы, 
Думали: никак, пришла беда! 
Разбегались в ужасе коровы, 
Куры разлетались кто куда.

Подавило и людей немало... 
Все же поезд, шептунам назло, 
То ль за час, а то ль за два, бывало, 
Приплетался в Царское Село.

Но не все для этого веселья 
Забывали дом свой и дела. 
Бабушка Арсеньева с Мишеля 
Клятву нерушимую взяла, 
Чтобы на проклятую машину 
Не садился, модою прельстясь,— 
Пусть уж там себе ломает спину 
Щеголь, расфуфыренный, что князь!

И, опередив давно вагоны, 
Скоростью приятелей дразня, 
Лермонтов вдоль насыпи зеленой 
Горячил гусарского коня.

Так и шло. С опаской, понемногу 
Это чудо каждый испытал. 
Чтоб прославить новую дорогу, 
В Павловске построили «Вокс-зал».

Каждый вечер завитой маэстро 
От заката до ночной звезды 
Потрясал неистовством оркестра 
Павловские липы и пруды.

Пестрой публикой шумел кургауз, 
Властвовала Мода здесь сама. 
Приезжал из Вены Иоганн Штраус. 
Вальсами сводивший всех с ума.

Проводили вечер некороткий 
Здесь, шурша листочками программ, 
Офицеры, щеголи, кокотки, 
Цветники великосветских дам.

А народ садился по подводам 
Иль пешочком брел в те вечера 
К пулковским зеленым огородам, 
К кузминским избушкам вдоль бугра.

И, минуя пыльную заставу, 
Пропуская поезд, каждый раз 
Крыл чертями барскую забаву: 
«Будет ли чугунка и для нас?»